Сегодня сходил в магазин. В «Абсолюте» кило сахара стоит 26 гривен. Я думаю, это именно то, чего достоин этот город. Да, говорить так – бесчеловечно, но, когда слушаю этих людей и вспоминаю, как они перли на референдум, то думаю, что они этого заслуживают.
Клим варит кофе на газовой печке, стоящей во дворе. К ней тянется очень небезопасный шланг, угрожая нам мгновенной смертью каждый раз, когда мы решаем сварить кофе. Он варит кофе в мятой жестяной кастрюльке с длинной ручкой. Это его первое лето без алкоголизма. Я люблю его.
Я почему-то не ем. Не могу сказать, почему. И не могу сказать, правда ли не ем. Некоторые моменты моей жизни стираются из памяти, точнее, сливаются и путаются. Было лето, когда Оля кормила меня, пока я убиралась во дворе в ожидании Нади. Но это лето, очевидно, позже. Она говорит приходить, как только проснусь, и я прихожу. На улице либо холодное лето, либо поздняя весна, потому что ветер холодный и лишь нахождение под прямыми лучами солнца дарит тепло. Я прихожу сразу же после пробуждения, все еще голодная. Она накрывает низенький столик в том углу между стеной кухни и забором, под желтой алычой. Она делает бутерброды с колбасой и огурцами, я точно это помню, делает мне чай из мяты с остатком лимона. Точнее, чай черный, но с листочком мяты и кусочком лимона. Пока мы снимаем чайник с плиты, кто-то из котов уже пытается утащить бутерброд со стола. Я не достойна всего того, что она делает для меня всю мою жизнь.
Я помню еще (оказывается очень просто начать вспоминать, зацепившись за что-то одно). Она сказала своим друзьям, чтобы не звонили ей все каникулы и не звали гулять, потому что к ней приехала ее сестра, и все каникулы она проведет с ней. Кажется, она чувствовала, что мне это надо, потому что приехала я убитая. Нам было лет по 13-15.
Еще раньше. Начало моих летних каникул, Оля заканчивает, потому что Петровка притормаживает по срокам, может, класс восьмой, а Клим и Лёша – девятый. Лешка готовится сдать выпускные экзамены и уехать в Португалию. В скверике напротив Аленушки они сидят с пакетами учебников, готовых к сдаче в библиотеку. Лешка находит в своем учебнике какой-то уникальный листок конопли, засушенный им ранее. Кажется, в этой конопляной лапе на один листик больше, чем обычно. Клим отламывает его, и Лешка долго убивается, как ненормальный. Это в последний раз, когда я вижу его… живым. Любым. Просто в последний раз.